УльХимовский полуаушный драббл на арт для gaarik.
Собственно, арт
582 словаОрихиме сегодня поет плохо, не попадая в ноты, но это неважно. Все равно ее никто не слушает. Четверг, предрассветные часы, за окном дождь – в такое время в баре только самые упертые и не совсем адекватные завсегдатаи. Они приходят сюда пить, а не пялиться на пятый размер барменши Халлибел, играть в бильярд, а не драться, и даже пошлые шуточки в сторону официанток отвешивают скорее по привычке. Никому не интересна простенькая тихая песенка, но и радио включить никто не попросит. К Орихиме привыкли. Прошлые танцовщицы и певицы бежали с этой работы при первой же возможности устроиться в другое место, а она прижилась. Стала неизменной частью бара, вроде доски для дартса или бильярдного стола, или вязкого сигаретного дыма. Посетители любят такие символы постоянства. А то, что не слушают, это не беда. Все равно Орихиме поет только для одного человека.
В тот вечер тоже шел дождь. Орихиме пела в дуэте с Мацумото что-то заводное и бессмысленное, стараясь не сбиться с ритма под внимательным взглядом вошедшего в бар мужчины. Худой, бледный, окутанный сигаретным дымом, он был похож на призрака. Стоял в дверном проеме и смотрел испытующе прямо на нее. Слушал. Иноуе вдруг ясно представила, как он проходит к дальнему столику, вешает серый плащ на стул, заказывает виски. А она, закончив петь, спускается к нему, садится рядом, рассказывает про то, как хотела петь в опере, и как не хватило таланта, как потом умер брат, и пришлось… Мужчина будет смотреть, Иноуе неуверенно улыбаться, а утром кто-нибудь из них обязательно все испортит.
Но совместный вечер будет того стоить.
Закончилась заводная песенка, Орихиме стала спускаться со сцены, лишь один раз споткнувшись из-за отсутствия привычки ходить на каблуках. Когда она подняла голову, в дверном проеме уже никого не было.
Капли барабанят по стеклу, заглушая тихую музыку и диктуя свой ритм. Почти такой же вечер, перетекающий в утро, только посетителей меньше и дым реже. Глухо стучат шары о бортик стола, Халлибел неспешно протирает стаканы, гудят машины за окном. Никто не замечает, как замолкает Орихиме, не закончив песню, неловко спрыгивает со сцены и выбегает из бара.
Предчувствие не обмануло. Мужчина в сером плаще переходит улицу, безразличным взглядом провожая проезжающие мимо автомобили. Орихиме, замерев лишь на секунду, бежит к нему. Ноги не слушаются, и кажется, что она ступает не на мокрый асфальт, а вязнет в песке. Капли хлещут по лицу, мокрая ткань противно липнет к телу, но девушка не останавливается. Она знает, что если не поторопится, незнакомец исчезнет навсегда, растает под дождем или разлетится пеплом по ветру. Такое уже случалось раньше или еще случится, но сейчас нельзя этого допустить. Только не сегодня.
Орихиме тянет руку, хватает мужчину за руку и разворачивает к себе. Конечно, ей неловко. Разумеется, у него печальные зеленые глаза. Незнакомец смотрит внимательно и немного грустно, но без удивления.
- Женщина…
Иноуе плакала бы, если бы не дождь. Но вокруг и так слишком много воды, это кажется странным после сухости пустыни. И огни, кругом огни, фары машин, уличные фонари, неоновые рекламы. Свет и яркие краски, так непривычно.
А у Улькиорры на лице зеленые дорожки слез, лишние в этом мире, как забытый на сцене реквизит из другой пьесы. Орихиме хочет коснуться их и сказать, что все кончилось где-то там. Здесь она никому не нужна, здесь его не будут искать, здесь холодно и мокро, здесь они могут быть вместе… Но вместо этого обвивает его шею руками.
Орихиме не знает, удивился ли Улькиорра, она не слышит сигналов машин, ругательств водителей, но чувствует запах озона, тяжесть мужских рук на своей талии и едва уловимое тепло чужого дыхания.
Кажется, они целуются. Кажется, здесь он останется с ней навсегда.