28.02.2011 в 01:52
Пишет Миндраж:Для Пэм, у которой ДР. Поздравляю тебя, пусть всё будет клёво!
Про Афину. И почему это зараза-Одиссей был таким везучим.
Люди молят, просят справедливости, преклоняясь перед статуей. Их много – стоящих на коленях с воздетыми руками в немой мольбе.
На самом деле они кричат – Афина, которая сидит невидимая на мраморных плитах, чуть в отдалении, слышит их. В храме не принято кричать - но лишь вслух.
– Помоги, о Справедливейшая. Спаси, о Великая! - кричат они.
-Великодушная, - задыхаются они в исступленье, - хотя бы ты на нашей стороне.
-Рассуди по справедливости, - шепчут они, - пусть восторжествует правый.
Богиня рядом, протяни руку – коснёшься, а они тянут руки к статуе. Афина улыбается, обнимает колени – в храме холод, полутень и множество пришедших за справедливостью и чудесами.
У неё редкие глаза – серые, красивые, нет ни у кого таких. Иногда ой как не хочется Мудрой обладать ими, этими зоркими, слишком зоркими глазами. Смотрит она на молящихся – нет среди ни одного, кто всю жизнь был бы прав. Хотя она уже знает, что нет вечно правых людей. Богов, впрочем, тоже.
Сова на плече утешающе клекочет и легонько кусает её за ухо – она тоже видит и знает слишком многое. Сова мудра и стара – когда Афина нашла её, она должна была умирать. Но боги всемогущи - и их любимцы могут жить долго. Очень долго. Сова утешает – словно напоминает, что не весь мир – грязь и ложь. Сова напоминает – есть дети.
Да, дети. Они не смотрят на статую. Они смотрят на Афину и улыбаются, словно видят хороший сон. Взрослые, приведшие их в храм, одёргивают, показывают на статую. Дети улыбаются, нетерпеливо мотают головой, но всё же вслед за старшими послушно опускаются на колени, складывают руки – и ничего не просят.
Им не нужна справедливость или свобода. Сейчас они свободнее всех – царей в роскошестве дворцов и птиц в синеве неба, им не о чем просить богиню. Лишь скашивают на неё взгляд, всматриваются и улыбаются. Афина чувствует, что они родственны ей - вечному ребёнку, с самого начала заключённую во взрослую оболочку. Вечно мудрую и справедливую, какой может быть только ребёнок.
Позже она принимает вид маленькой девочки и бродит по городу. Потом, соблазнившись чудным запахом, заходит в красивый сад – ей не преграда высокие стены. Она ходит меж цветов и деревьев, босиком в высокой траве, средь поющих птиц, а её сова тем временем спит где-то в тени крон могучих деревьев.
-Откуда ты тут? – вопрос застаёт её врасплох. У мальчика красивая, дорогая, но изорванная где-то туника, с грязью на подоле, щербатая улыбка без парочки зубов и серые глаза, прямо как у неё.
-Я гуляю, - отвечает Афина.
-Обычным людям тут гулять нельзя. Может, ты из детей прислуги? Но всё равно, если тебя тут увидят, будут неприятности.
-Я богиня.
-Да ну? Правда? Ладно, а я Одиссей. Однажды я стану великим героем, - и счастливо смеётся. Она видит, что он серьёзен.
-И не сомневаюсь, - мальчик очень забавный, считает Афина. Интересно, если она принесёт его на Олимп, папа сильно рассердится?
-Ты голодна? Вот, держи яблоко. Пойдём играть? Я буду тебя спасать от какого-нибудь чудовища.
Тысячи молящихся, приносящих подношения статуе. Подношение – словно плата за чудеса. Но Афина знает, ни одно подношение так не радовало её сердце, как слегка побитое и чуть кислое яблоко из рук будущего героя.
URL записиПро Афину. И почему это зараза-Одиссей был таким везучим.
Люди молят, просят справедливости, преклоняясь перед статуей. Их много – стоящих на коленях с воздетыми руками в немой мольбе.
На самом деле они кричат – Афина, которая сидит невидимая на мраморных плитах, чуть в отдалении, слышит их. В храме не принято кричать - но лишь вслух.
– Помоги, о Справедливейшая. Спаси, о Великая! - кричат они.
-Великодушная, - задыхаются они в исступленье, - хотя бы ты на нашей стороне.
-Рассуди по справедливости, - шепчут они, - пусть восторжествует правый.
Богиня рядом, протяни руку – коснёшься, а они тянут руки к статуе. Афина улыбается, обнимает колени – в храме холод, полутень и множество пришедших за справедливостью и чудесами.
У неё редкие глаза – серые, красивые, нет ни у кого таких. Иногда ой как не хочется Мудрой обладать ими, этими зоркими, слишком зоркими глазами. Смотрит она на молящихся – нет среди ни одного, кто всю жизнь был бы прав. Хотя она уже знает, что нет вечно правых людей. Богов, впрочем, тоже.
Сова на плече утешающе клекочет и легонько кусает её за ухо – она тоже видит и знает слишком многое. Сова мудра и стара – когда Афина нашла её, она должна была умирать. Но боги всемогущи - и их любимцы могут жить долго. Очень долго. Сова утешает – словно напоминает, что не весь мир – грязь и ложь. Сова напоминает – есть дети.
Да, дети. Они не смотрят на статую. Они смотрят на Афину и улыбаются, словно видят хороший сон. Взрослые, приведшие их в храм, одёргивают, показывают на статую. Дети улыбаются, нетерпеливо мотают головой, но всё же вслед за старшими послушно опускаются на колени, складывают руки – и ничего не просят.
Им не нужна справедливость или свобода. Сейчас они свободнее всех – царей в роскошестве дворцов и птиц в синеве неба, им не о чем просить богиню. Лишь скашивают на неё взгляд, всматриваются и улыбаются. Афина чувствует, что они родственны ей - вечному ребёнку, с самого начала заключённую во взрослую оболочку. Вечно мудрую и справедливую, какой может быть только ребёнок.
Позже она принимает вид маленькой девочки и бродит по городу. Потом, соблазнившись чудным запахом, заходит в красивый сад – ей не преграда высокие стены. Она ходит меж цветов и деревьев, босиком в высокой траве, средь поющих птиц, а её сова тем временем спит где-то в тени крон могучих деревьев.
-Откуда ты тут? – вопрос застаёт её врасплох. У мальчика красивая, дорогая, но изорванная где-то туника, с грязью на подоле, щербатая улыбка без парочки зубов и серые глаза, прямо как у неё.
-Я гуляю, - отвечает Афина.
-Обычным людям тут гулять нельзя. Может, ты из детей прислуги? Но всё равно, если тебя тут увидят, будут неприятности.
-Я богиня.
-Да ну? Правда? Ладно, а я Одиссей. Однажды я стану великим героем, - и счастливо смеётся. Она видит, что он серьёзен.
-И не сомневаюсь, - мальчик очень забавный, считает Афина. Интересно, если она принесёт его на Олимп, папа сильно рассердится?
-Ты голодна? Вот, держи яблоко. Пойдём играть? Я буду тебя спасать от какого-нибудь чудовища.
Тысячи молящихся, приносящих подношения статуе. Подношение – словно плата за чудеса. Но Афина знает, ни одно подношение так не радовало её сердце, как слегка побитое и чуть кислое яблоко из рук будущего героя.